Друзья, сегодня вы узнаете почему шехзаде перестали отправлять в санджаки и заперли их в специальной тюрьме для османских наследников. По заведённому обычаю достигший 14-15 лет шехзаде отправлялся в провинцию, где им создавался бейлик подобно главной столице Турции. В этом деле ему обязательно помогал опытный визирь, который, обычно, был ему наставником и занимался его воспитанием с малого возраста. Мать шехзаде тоже отправлялась вместе с ним в санджак, чтобы управлять его гаремом и слугами.
Шехзаде, ставший наместником в санджаке, имел право использовать такую же тугру, как у правящего султана. Она содержала его имя и титул. В его маленьком государстве к нему обращались «Челеби Султан». Однако, не смотря на то, что шехзаде был самым главным в своём санджаке, у него имелась масса ограничений. К примеру, он не имел права покидать свой бейлик без приказа или позволения совета Дивана (Султана). За нарушение этого правила, наследник султана мог поплатиться собственной жизнью, как это произошло с сыном Баязида II шехзаде Махмудом.
В то время пока старший шехзаде-наместник учился в доверенном ему санджаке управлять государством, его младшие братья готовились к отправлению в другие провинции. В ту эпоху действовала четкая очередность назначений в санджаки. Самое первое предпочтение отдавалась Амасье – она считалась военным передовым постом в борьбе с другими малыми полунезависимыми государствами. Благодаря своей величине и значимости, вторым санджаком по важности был Караман, являвшийся столицей Сельджукского государства. Но позже, когда соперничество среди преемников престола стало жизненно важным аспектом, внимание с Амасьи переключилось на Манису, как на самый ближайший к Стамбулу санджак. Даже не смотря на то, что была ещё и Бурса, которая носила священный титул Богоподобного, Маниса стала главным санджаком, в который мечтали попасть шехзаде. Очерёдность также применяли и для того, чтобы отметить, кого из шехзаде султан выделяет, а кто утратил его расположение. Вспомним сына Сулеймана шехзаде Мустафу, который был отправлен из Манисы в самый далёкий санджак, Амасью. Возможно, этому поспособствовала Хюррем султан, чтобы в Манисе оказался один из её сыновей.
Османские земли расширядись и количество санджаков увеличивалось. В них начали отправлять внуков правящего султана, рожденных от его сыновей. К примеру, когда Селим I был ещё шехзаде и служил бейлербеем в Трабзоне, его сын Сулейман (известный Сулейман Великолепный) уже управлял в Боле, потом в Кафе, а позже и в Крыму. Кроме этого в санджаки отправлялись султанзаде — внуки Султана, которых родили им дочери от визирей. Но во избежание мятежей с их стороны, султанзаде не получали званий выше, чем санджакбей или капыджыбаши. Однако сыновья визирей, чьи матери были простые женщины, могли получить высокий титул Паши, поскольку они не имели родственного отношения к династии и не представляли большой угрозы, так как не могли претендовать на трон.
Единственный санджак, куда не назначались османские шехзаде – это Румелия. До этого ограничения Сулейман Паша, сын Орхана, назначался правителем в Румелии. А когда он умер, на его место пришел Мурад I. Казалось бы, что ничего не предшествовало такому строгому запрету. Скорее всего, это было связано с тем, что земли Анатолии считались исламскими, а Румелия считалась относящейся к западным землям. Если всё дело было в этом, то назначение шехзаде наместниками в мусульманских провинциях риска не несло. Но доверие им военных сил расположенных в Румелии было недопустимым. Соглашаясь с этим можно вспомнить случай с Селимом I, который был назначен в Европу своим отцом султаном Баязидом II в Европу и злоупотребил своим назначением. Он обернул доверенную ему армию против отца и сверг его с трона, а затем и казнил его.
Безусловно, всегда существовал риск того, что кто-нибудь из шехзаде захочет злоупотребить данной властью и настроить доверенную ему армию против действующего султана. Но виной этому была не несовершенная система санджаков, а то, что не было тогда строгой процедуры престолонаследования и, конечно же, действовал закон Фатиха. В большинстве своем, шехзаде поднимали беспорядки и мятежи не против центральной власти, а для того, чтобы устранить других наследников трона. Если у султана появлялись сомнения в отношении какого-нибудь из своих наместников-шехзаде, в качестве залога своей безопасности, он забирал к себе одного из сыновей этого шехзаде. Поэтому в свое время султан Мехмед II забрал в столицу сына Баязида Коркуда и сына Джема Огузхана. Такая система заложников иногда использовалась и для сохранения порядка в Анатолии и удержания крымскотатарских ханов. Правители этих земель обязаны были отправлять одного из своих сыновей, которые получали то же образование, что и сыновья султана.
На почве зависти соперничество между османскими шехзаде только возрастало. Сыновья султана Мехмеда II, султана Баезида II и султана Сулеймана I вели со своими братьями войну на пути к престолу. Султан Селим II, который лично подвергался атакам со стороны родного брата шехзаде Баязида, решил бороться с этой ситуацией. Первым делом он сократил число санджаков. И в санджак был отправлен лишь один его сын, самый старший – Мурад III. Когда Мурад III стал султаном, он поступил по примеру своего отца и тоже оправил в санджак только старшего сына Мехмеда III, других он оставил во дворце. Мехмед III стал последним шехзаде, который учился управлять государством в санджаке. Сам он своих сыновей никуда не отправлял. И уже при его сыне султане Ахмеде I судьба всех шехзаде изменилась коренным образом. Закон братоубийства исполняться перестал. Османские принцы стали жить и воспитываться в кафесе, особой привилегированной тюрьме для шехзаде. Но это «лечение» было худшим решением. Молодость, проведённая в четырёх стенах, оказалась плохой подготовкой для тех, в чьи руки должно было перейти управление Османской империей.
В 19 веке вопрос отправления шехзаде в санджак снова поднимался. Султан Абдульмеджид I, подозревая своего брата шехзаде Абдульазиза, хотел отправить наместником в Траблусгарп (Триполитанию). Он надеялся на то, что там с ним непременно что-нибудь случится. Но ничего для возобновления этой традиции предпринято не было.
